Рассказ Елены и Алексея Крайновых

Рожаем первую фразу...

Рассказ будет делиться на реплики мужа – Алексея, и жены – Елены.
А: - Начнём с того, что на домашние роды мы долго не решались. С одной стороны, хорошие отзывы знакомых «Ладовцев», книжки, видео. С другой – борьба со стереотипами, страхами и противодействием родителей. В общем, наверное, многие через это проходят. В результате решили рожать дома. Вместе.

Е: - Ничего мы не решили! Я поняла, что решение принимать мне, а до этого я ждала внутреннего принятия решения. Никаких разумных обоснований. Если себя слушать, понимаешь, готова ты или нет. И есть предчувствие, всё ли будет хорошо или нет. И когда я спрашивала себя: «Дома?», ответ был «Да».

С 13 на 14-ое в полчетвёртого проснулась от того, что стало тянуть живот. Не могла понять, есть ли промежутки. Бужу Лёшу, говорю - тянет. Считай. Через 10 мин. Пока ещё не чувствительно. Думала, будет по маминому сценарию, т.е. рано утром. Поэтому до утра считала схватки. Всё проходило без лишнего кипеша – ну схватки и схватки... Но перед нами стояла ещё одна задача – урезонить родителей, прежде всего маму.

В 11:00 утра отошла пробка.
Доделывали дела, звонили. У мужа начался лёгкий кипеш. Я отправила его в магазин.
Целый день я провела с ручкой и с часами – отмеряла схватки. Между схватками гладила Катёнины штаны и пелёнки. К вечеру схватки усилилась. Ощущения?? Тянет, как в месячных. Тянуло только в пояснице. Вставала на коленки, упиралась локтями в диван, крутила попой и дышала «паровозиком». Сильное ощущение в начале схватки, а потом всё меньше и меньше.
Есть хотелось не сильно.
А: - А у меня из-за стресса функция пищеварения атрофировалась.
Днём я включала весёлые детские песни, заводную турецкую и арабскую музыку.
Время между схваткой менялось – разброс от 6-и до 18-и минут. Какие-то схватки пропускала за домашними делами. Когда бегаешь по квартире, и не сильно беспокоит.

Я всё думала, что уже скоро потуги, а промежуток не уменьшался. Я же собиралась родить до прихода мамы с работы – зачем её пугать? Для неё рожать дома – это вроде вступления в финансовую пирамиду, зная, что это пирамида.
А: - Ещё хуже..
Е: - В 18:00 я звоню Лёше, уже тяжелее себя контролировать. Мне уже нужен менеджер моего проекта.
Е: - Пледом накрылась – уже морозило.
Катя внутри молчала, немножко шебуршала внутри. Я с ней разговаривала, объясняла ей, что и как будет происходить, что я ей помогу, что мы её наконец-то увидим. Рассказывала, как здесь всё интересно, что мы ей покажем и куда сходим.
Потом приехал Лёша.
А: - Я приехал, картина: полутемень, Лена стоит задом, упершись в диван, накрытая пледом, звучит кассета «Анугамы». В общем, непонятно, пациент жив или уже в глубоком астрале.
Е: - Пациент был жив, но требовал ласки и массажа. Вот Леша и бегал между кухней и моим задом.
Л. Была на занятиях, и Леше нужно было за ней ехать. Я так не хотела его отпускать.
А: - Это естественно, когда у нас кошка рожала, с ней обязательно должен был кто-то сидеть и гладить.
Е: - В общем, становилось уже не смешно. Пёрышко и верчение задом уже не помогает. Представляешь себя поплавком..
А: - «Я – печень Джека» (с) «Бойцовский клуб»
Е: - И понимаешь, что ни хрена ты не поплавок!
Я дула, представляя, как раскрывается шейка, мычала, дула в «трубу».
А: - Помогало?
Е: - А я откуда знаю?
Я понимала, что шейку надо расслаблять, и потихоньку помогало. Я помнила, что схватка, это хорошо, что мы работаем на раскрытие. Я прямо представляла, как шейка сплющивается. В общем, для равновесия и расслабления приходилось затрачивать всё больше сил. Да и к ночи я всю беременность начинала кукситься, а утром просыпалась – и всё хорошо. Помогало медленно выдувать до конца воздух со звуком.
Кричала в воду, но вода была холодной – морозило. И сил уже не было.
А: - Я полетел за Л. За час добрались туда и обратно.
В машине:
Л: - Вы знаете, что обратной дороги нет?
Я: Да, знаем...

Е: - ...Слышу ключ в дверях. Наконец-то. Было 21:00. Леша привёз Л., а я уже на стенку лезла.
Я интуитивно вставала в коленно-локтевую, а головой на диване лежала. Только потом прочитала у Серзов, что если схватки в пояснице, то именно так вставать и надо, чтобы снизить давление головы в поясницу.
Уже несколько раз слабило.
Л. измерила раскрытие – было 5-6 см. Она сказала, что в потугах сватки или кончатся, или будут ощущаться по-другому, поэтому я ждала потуг как манны небесной, но они ни черта не кончились. Они были сильными и заглушали потугу. Но это я забежала вперёд.
А желание лезть на стенку было буквальным: в самом начале схватки хотелось лезть вверх, но этого делать было нельзя. Я всё говорила Л. «Три, три». (Она спрашивала: «Чего 3?» - Я: «Да не 3, а ТРИ!!! Поясницу три.»), она начинала тереть и она расслаблялась.
Л. предложила полежать в ванне. Лежала полубоком, было хорошо, когда на меня плескали тёпленькую водичку. Морозило сильно. Меня мяли, мяли, я только дышала.

Между схватками забывалась. Возникала иллюзия, что уже хорошо и тяжело уже не будет. Потом снова, снова.... Схватка-забылась-схватка-забылась.. Вышла из ванны, после этого уже плохо помню...
А: - Я был готов к физической работе, наверное готов к беспокойству. Потом эмоции просто отключились, их заглушила усталость, и глушила до самого момента рождения.
Е: - В первом часу Л. сказала садиться рожать. Я-то думала, что Катя сама выскользнет, если сесть вертикально – НИ ФИГА!! Зверски болела поясница. Спать охота, сил нет, морозит, рвёт, понос уже был – уже нечем ни поносить, ни рвать. А НАДО САДИТЬСЯ НА КОРТОЧКИ И ТУУЖИТЬ! Я абсолютно не чувствовала продвижение Кати внутри, я чувствовала потугу, одновременно болело в пояснице. Набирала воздух и поршнем спускала его вниз. При этом надо висеть, ноги устают, мышцы колом встали.
А: - Ты два часа на мне и висела..
Е: - Ты работал нашим с Катей покровителем : я – ее, а ты – моим. Ты был моим психологическим домом, в котором не страшно рожать.
Е: - После родов юная знакомая спрашивала меня – страшно ЭТО? Я ей ответила: Термин «страх» здесь не подходит, это не страшно, это тяжело. Это тяжелая физическая работа. Как вагоны сутки разгружать.
А: - Ты вагоны разгружала? ?
Е: - Нет. Убирай. Сравнения все страдают неточностью. .. Никакой особой грязи или страшных картин я не наблюдала. Да и неполное освещение, и Л. все быстренько убирала, подчищала. Позиция вертикальная, поэтому промежность вниз направлена. И ни я, ни Леша, ни даже Л. не наблюдали классическую живописную роддомовскую картину – задранные ноги, промежность на виду и торчащая из нее голова с сочащейся кровью – от которой мужья падают в обморок и могут не хотеть своих жен впоследствии, а у рожающих останавливается весь процесс (знаю от реальных людей лично).
Е:... Я говорила о том, что много сил надо. Как в законе Парето: уже умер, а толку ещё нет. Мне казалось, ничего не происходит. Даже когда Л. дала мне потрогать голову, которая находилась в 5 см (по моим понятиям) от выхода, до меня не дошло, что Катя скоро родится. Головы у меня не было напрочь в тот момент! Я была рычащей львицей! Помогал звук. Я рычанием и стресс, боль вырыкивала и энергию, воздух вниз направляла. Я чувствовала, что этот звук эффективен. Я хорошо запомнила по дурацкому аквапарку в Бодруме, что если молчишь, когда несёшься с жуткой горки, то потом этот стресс внутренности так сжимает, что я их разжать не могла.
Мне очень помогло замечание Л., что когда начинается боль, я не могу переступить эту боль и бросаю схватку. Надо боль переступить! Я образно видела, как боль нарастает, как забор, меня всю тянет вверх, но я через неё переступаю, через этот Край. И дальше уже нормально работаю. Тогда, видимо, процесс пошёл эффективнее. Я забыла напрочь, что когда-н. нужно будет дышать собачкой. В начале потуг я начала ею дышать. Л: - Тебя сильно тужит? – Нет. – Чего тогда дышишь собачкой? За 2,5 часа у меня всё соображение отшибло. Мне казалось, что я никогда не вытужу Катю. Так хотелось лечь на бочок и час поспать. Но голова стояла где-то близко, и схватки всё время будили меня. Бесконечное мучительное пробуждение. Так хотелось, чтоб хоть как-н. из меня её выцарапали, и в то же время понимала, что деваться мне некуда, что иного выхода у меня нет. Я уже тужила со всей дури, открылось 2, 3, 4-ое дыхание. Как в драке: «Сдохну сам, но Вас добью!» В какой-то момент Л. сказала, что теперь нужно пройти самую узкую часть. Я: - Шейку, что ли? Л.: - Какую шейку? Промежность! Я забыла, что шейка уже была шире промежности. Когда говорят слово шейка, представляется нечто узенькое и маленькое. И даже в этот момент я не сообразила, что нужно будет дышать собачкой, и не резко, а мягко выводить голову, чтобы не порваться. Мне было плевать три раза на промежность. Лишь бы уже вытужить её как-нибудь. Уже никаких границ не чуяла, давила и рычала. И для меня было полнейшей неожиданностью тот момент, когда внезапно выскользнула голова и я снова натянулась, Л. сказала «Ещё немного», я ещё надавила, и выскользнула вся Катя.

Это блаженство. Одурманивающее состояние.

А сам момент выскальзывания скорее даже приятен, чем наоборот. Оргазма я не наблюдала, но сексуальные ощущения где-то всё же не далеки.. Разница в размерах.. ?

Л. мне кричала продышать последнюю потугу, но я не слышала, ЧТО она говорит. Я только потом поняла смысл услышанного. Л. сказала, что наверное немного порвалась – так и было – но мне было всё равно (в оригинале сказано хлеще :). Никакой боли, рези, кроме момента выскальзывания. Потуги были 2,5 часа, и всё это время Лёшечка держал на весу мои предродовые 77 кг – сама бы я давно легла на бок, не смогла бы столько стоять на корточках, спать хотелось досмерти... В потугах пробовала полулежачую позицию, потому что сил не было – искала возможность полежать.
А: - Хотела и рыбку съесть.. ?
Е: - Но в таком положении тужило слабо и я вырубалась, Л. сказала садиться обратно.
Катя выскользнула без двадцати три. Л. положила её на живот, пуповина была довольно короткая, и из-за пуповины я всё не могла разглядеть, кто это. У новорожденных всё припухшее, и казалось, что это мальчик. Я всё хотела заглянуть ей в глаза, потому что именно этого взгляда я очень ждала в последние недели беременности. Но она глазки сначала не открывала и кричала. Как будто жаловалась, какие все сволочи, выцарапали её из мамы, из тёпленького насиженного местечка. Я совала ей сосок в рот, она его взяла, после нескольких движений челюстями она сообразила, что с ним надо делать. Сама вся маленькая, беленькая, длинненькая, чистенькая, в белой смазке, с тёмными волосами. Чистенькая видимо потому, что пузырь порвался перед самым её выскальзыванием и залил всю Л., а Катя бодала промежность пузырём, а не головой. Это спасло её голову от встречи с моим узковатым тазом – она его протаранила, и теперь я никогда, видимо, не взлезу в свои отличные летние штанки, потому что косточки стали шире, что конечно оценят наши следующие детки. Чуть пожевав меня, Катюша открыла свои тёмно-тёмно-серые глазки. Я аж подумала сначала, что они карие в полутьме. Господи, в кого-ж карие-то, когда у всех серо-голубые? Она смотрела на меня и изучала моё лицо, таким вдумчивым серъёзным взглядом, немножко настороженным от непривычной ситуации. Но она верила мне, потому что чувствовала моё знакомое тело. Катюша, Катёночка наша!
Лёша перерезал пуповину, когда завершился первый эпизод встречи, ...
А: - Я взял ножницы, сказал «Ну, с Богом! Поехали!», и перерезал пуповину.
Е: - ...И взял её себе на руки, я пошла мыться, а Катя искала у Лёши титю. Нашла. Возмущалась, что там ничего нет. Я пришла в ванную, и радостно бодренькая ополоснулась. Рвоту, изморозь, боль и другие радости как рукой сняло! Я, как будто выспавшись, проснулась.
В начале схваток я всё ещё похихикивала и предлагала Лёше простимулировать родовую деятельность путём супружеских игр, и всё сокрушалась, что завтра наверное не придётся... Только родив, ещё на полу, рассуждала, что «Пожалуй, сегодня ты в меня не будешь заходить, и спрашиваю Л., когда же уже можно?»
А: - Маньячка!
Е: - Л. говорит «По ощущениям. Недели через две». В результате не я, а Лёша считал, когда две недели кончатся. Потом пришёл и сказал, что кончились.

Трудно, тяжело рожать человека!
Но сейчас в памяти остался лишь момент выскальзывания Кати и ощущение блаженства.

Когда ТЫ, РОДИЛА, ЧЕЛОВЕКА, САМА, ты к нему относишься как ни к кому. Это максимальная степень привязки и близости. Ты больше не можешь без этого человека. Потом ты смиришься, что он будет жить на расстоянии, когда совсем вырастет, но лишь бы жил, лишь бы всё у него хорошо.

С начала беременности мы стали только счастливей и ближе, и теперь есть ещё один человек, кого можно любить.