Как мы рожали

Анна Плотникова

22 октября 2003 г., в 12.35 мы родили мальчика. Рост 50 см, вес 3650, 7/8 баллов по Апгар.

Началось все с предвестниковых схваток. Пузо внизу тянуло не то, чтобы сильно, но чувствительно. Я засекала время и пыталась понять: то ли мой организм так шутит, то ли я и в самом деле рожаю. Организм "шутил" примерно сутки, а потом начал рожать по-настоящему. Ночью схватки усилились так, что я уже не могла больше лежать и уж тем более спать. Я вставала на четвереньки, крутила попой и дышала так, как учили в "Ладе" - становилось легче раза в четыре. С окончанием схватки я падала и засыпала. Но схватки становились все чаще, и поспать мне удавалось все меньше. А в 6 утра отошла пробка. Я растолкала спящего мужа: все, поехали! Вообще-то мы собирались рожать с конкретным врачом в 27-м роддоме. Но врач именно в это время взял и заболел, и только поддерживал и давал мне советы по телефону (пока я еще была дома). Но за это ему тоже большое спасибо, потому что это придавало мне уверенности. Мы решили все равно ехать в 27-й роддом, раз уж настроились на него.

Не торопясь, собрались и вышли в темноту. Сначала зашли в киоск и купили кока-колу и несколько пакетиков миндаля - для мужа, а для меня из дома взяли бутылку с холодным зеленым чаем с медом. Потом поймали машину и поехали. Водитель даже и не предполагал, что мы едем рожать, только понял, что в больницу, и на прощание пожелал скорее выздоравливать.

Мы подошли к заветной двери, нажали на звонок... раз, другой, третий... никакой реакции! Темно, дождь идет, и никто не открывает. Мы топтались у двери минут двадцать, пока не подъехала "скорая". "Скорой" двери открыли, и мы проникли внутрь.

- Вам чего? – спросила толстая заспанная тетка.

- Да мы рожать приехали.

Тетка недоверчиво посмотрела на мой живот (на вид месяцев 7 – не больше) и велела подождать. К восьми утра как раз подошла новая смена. Я, отвечая на все вопросы, заявила, что муж у меня там сидит не случайно – рожать мы хотим вместе. Никто и не возражал. Мне велели переодеться в эротичную голубую рубашку, а мужу оплатить 500 с чем-то рублей за партнерские роды.

У меня обнаружилось повышенное давление и раскрытие на полтора пальца, при осмотре отошли воды (хотя врач говорила, что это случилось раньше, видимо, я не заметила). Клизму мне делать не стали, а побрилась я дома (вернее, это сделал муж), в общем, меня отвели в отдельную родовую с кроватью и столом для родов и оставили в покое. Я тут же на кровати встала в свою любимую коленно-локтевую позицию. Вскоре пришел муж в голубом одеянии (правда, не на голое тело, как у меня, а поверх футболки с джинсами). А мне без конца мерили давление (140/100, а потом и до 150 подскочило) и вскоре решили поставить мне капельницу с магнезией. Я испугалась, что придется лежать на спине, а это очень больно (я бы даже сказала, что вообще невыносимо во время схваток, на четвереньках намного легче). Но мне воткнули в запястье пластмассовый катетер, который позволял стоять на четвереньках и двигаться, как удобно – в общем, все довольно гуманно. Параллельно с магнезией воткнули окситоцин, потому что магнезия расслабляет матку, и надо этот ее эффект нейтрализовать.

На родах муж помогал очень сильно: делал массаж, просто гладил по спине и по руке, поил чаем с медом из бутылки, разговаривал со мной. Но самое главное, просто был рядом, от этого мне было легче во много раз. Временами меня била крупная дрожь, как будто я сидела в ледяной воде, хотя мне было совсем не холодно, просто трясло, аж зубы стучали (говорят, это бывает от большого выброса гормонов в организме). Благодаря дыханию и движению я довольно легко переносила схватки, но с началом потуг моей мужественности как-то поубавилось: в правильное дыхание стали пробиваться всхлипы и стоны.

А когда меня перевели на стол, и вокруг стало как-то очень много народу, боевой настрой покинул меня окончательно. Все боялись, что из-за высокого давления я не смогу родить, меня все время спрашивали, не кружится ли у меня голова и не двоится ли в глазах. С головой у меня был полный порядок, проблемы были с промежностью. Хотя, конечно, причина этих проблем, как всегда, была в голове. Мой мозг напрочь отказывался верить в то, что ребенок может пролезть через такую маленькую дырочку. Нет, как взрослый и образованный человек я, конечно,знала, что большинство детей, не только человеческих, но и звериных, появляется именно через это место, но применить эти знания к себе я не могла. Мне казалось, что от меня требуют невозможного. Ну, примерно, как если бы меня заставляли махать руками и прыгать, чтобы взлететь. Невозможно это и все тут! Я жалобно кричала и говорила, что я не могу. "Нютка, ну давай, уже голова показалась!" - это муж. Да, наверное, другого пути все-таки нет, деваться некуда, и в покое меня не оставят. Я зарычала, как медведь, и ребенок вышел. Его тут же положили мне на живот, длинного, мокрого, всего в крови и слизи, издающего какие-то звуки. Вот в это я поверить не могла совершенно! Мне хотелось взять его обеими руками, но можно было только левой, потому что в правой был катетер с капельницей. Но я совсем перестала соображать, и махала рукой с капельницей, чтобы потрогать и обнять моего мокрого ребенка. Пуповину перерезали, ребенка забрали и тут же стали обрабатывать.

Я не почувствовала, как из меня вышла плацента, и очень удивилась, что она уже здесь. Мне ее показали, и стали меня осматривать, обрабатывать, зашивать (как мне сделали эпизиотомию я тоже не почувствовала, но зашивание – процедура весьма неприятная). Мне ужасно хотелось пить, глотка пересохла совершенно, как будто я перешла пустыню. Но, к счастью, мне сразу же разрешили попить того самого чаю с медом. Тем временем Мишка взял на руки уже завернутого Зайца (тот сразу успокоился и перестал пищать), стал ходить с ним по родовой, показывать мне и восхищаться. "Такой маленький, так хочется его размотать от пеленок и засунуть за пазуху, под футболку", - сказал он.

Потом меня переложили обратно на кровать, а Мишка сел рядом, и мы приложили детеныша к груди. Он сразу стал есть и сразу показался мне на редкость симпатичным малышом. А я была вся в крови, как солдат, раненый в бою, и чувствовала себя также – как будто только что одержала большую тяжелую победу. "Мишка! Мы сделали ЭТО!" - сказала я мужу и хлопнула его по руке. А швы на промежности – это ерунда, как известно, у победителей раны заживают быстро. Мы пробыли в родовой еще примерно часа полтора все втроем. Тут же, в родовой было принято и утверждено имя наследника – Максим.

Потом у нас все спрашивали, какой рост-вес у вашего ребенка, а мы оба не могли ничего сказать, потому что не запомнили, нам не до того было. Какая разница, какой рост-вес, главное, что он есть, живой, и такой славный!

О ребенке надо сказать особо, потому что его поведение в первые часы после родов меня поразило. Да, сейчас он, как и положено всем младенцам, не фиксирует взгляд и не понимает, откуда доносится звук и что это за звук. Но в первые часы после рождения он очень внимательно разглядывал нас с мужем ясным, разумным, изучающим взглядом. Он совершенно четко реагировал на мой голос: стоило ему запищать, я начинала говорить с ним (говорила ему те же слова, что и во время беременности) и он тут же затихал и прислушивался к моему голосу. Потом, примерно ко вторым суткам он превратился в обычного младенца, реакции его на мое лицо и голос стали как бы расплывчаты. Наверное, в первые часы после рождения под воздействием гормонов мозг ребенка работает как-то иначе, чем в дальнейшем. Ведь для того, чтобы произошел этот самый загадочный импритинг (запоминание образа родителей на всю жизнь) действительно нужно особое состояние.

Общие впечатления и выводы:

1. Роды – в общем-то дело физически не очень сложное, не очень трудное и даже не очень болезненное (никакой такой "дикой боли на пределе возможностей" не было, все вполне терпимо, честное слово!). Примерно, как пробежать кросс на 5 километров. Но вот эмоционально... это такой взрыв, какого у меня в жизни еще, по-моему, не было. Если продолжить сравнение с кроссом, то это примерно, как если бы вы бежали эти 5 км не просто так и не ради сдачи зачета по физкультуре, а за вами бы всю дорогу гнался бы бандит с пистолетом. В этом случае 5 км показались бы марафонской дистанцией, правда?

2. В общем и целом, я считаю свои роды достаточно легкими и вполне успешными. Ну, то есть, хорошо бы, конечно, было обойтись без капельницы и разреза промежности. Но получилось то, что было для меня самым важным – чтобы ребенка не уносили от меня сразу после рождения. В первые полтора часа после родов, и потом тоже, мы были вместе, смотрели друг на друга, запоминали лица, голоса, запахи друг друга.

3. На курсы подготовки к родам ходить надо обязательно! Честное слово, все эти техники дыхания, позы и движения сильно облегчают жизнь. И когда знаешь точно, что с тобой происходит, почему, и что будет дальше, то уже не страшно, а значит, легче. Как говорится, когда знакома дорога, то и путь короче.

4. Правильно подготовленный муж с крепкими нервами способен оказать неоценимую помощь и поддержку на родах. А то, что все мужики там падают в обморок или становятся импотентами – ерунда полная!

5. Несмотря на то, что 27-й роддом ругают и говорят, что там грубый персонал, я с хамством не столкнулась ни разу. Ни во время родов, ни в послеродовом отделении никто на меня не кричал и не хамил, напротив, все были очень вежливые и даже душевные. "Девочки-лапочки, как же вам тяжело приходится", - жалела нас пожилая дежурная акушерка. Только детские медсестры мне не понравились: было ощущение, что детей они воспринимают не как людей, а как материал, с которым необходимо проделать определенные манипуляции. Впрочем, скорее всего, это объясняется слишком большой нагрузкой – деток-то рождалось по десятку в день, а то и больше. Я лежала в платной палате (325 руб. в сутки с посещениями), в которой был холодильник, чайник, пеленальный столик и детская кроватка, выкрашенная в мерзко-розовый цвет. Обстановочка, конечно, больнично-казенная, но, в общем, ничего. Туалет на этаже, душ тоже (вполне приличный, между прочим).

6. Кормить грудью поначалу действительно больно. У меня соски были распухшими, синими, а потом в коростах, и при кормлении мне хотелось залезть на потолок. Я начала понимать женщин, отказавшихся от кормления грудью из-за чувствительных сосков. Но все равно решила не сдаваться, потому что на первое место поставила ребенка. И действительно, со временем как-то все стало легче. Правда, грудь моя отныне совершенно потеряла свое сексуальное значение, зато приобрела статус источника жизни для маленького существа, ради которого, собственно все это и было.

7. Мой сын, как Юлий Цезарь, умеет делать несколько дел одновременно: есть спать и какать – гениальный ребенок!

8. И последнее: через все это действительно стоило пройти! Во-первых, конечно же, ради Макса (я думаю, тут комментарии излишни). Во-вторых, ради себя самой – у меня ощущение, что я стала внутренне богаче. Такое мощное эмоциональное переживание зачем-то нужно человеческой (женской) душе, как нужна первая любовь и сексуальный опыт, как нужны и радости, и потери.