Now future - рассказ мужа Лены Воронцовой

Кирилл Воронцов
Рассказ Лены Воронцовой

Позвольте доложить Вам всю вышеизложенную историю глазами мужа, отца и сына. Все, как оно мне запомнилось, с самого начала.
Сначала был дикий, безудержный секс, о котором мне спустя 12 месяцев вспоминать на глазах супруги как-то не удобно. В тот день, а дело было сереньким пражским днем, мы проспали завтрак, и коротали время до обеда. Мне 24, ей 21, вместе мы с 1998 года, о каком безопасном сексе может быть речь? К тому времени мы перепробовали массу и выбрали для себя несколько, самых неудобных с точки зрения традиционной сексологии, позиций. Вот в одной из них, доведенная любовью до исступления Лена закричала: "К... в меня, к...!" (ред. Е.К.). И я сделал все, как она требовала. Вернее требовали ее материнские инстинкты, ну а я, наверняка, подчинился им благодаря отцовскому инстинкту.
Сообщение о беременности Лены я получил на пейджер, но так и не прочитал, поэтому искренне был поражен этим известием, когда часа два спустя, общался с Леной по телефону. Я постарался скрыть волнение за маской деловитости: стал серьезным голосом задавать уточняющие вопросы, давать практические указания. Если честно, то у меня немного кружилась голова от такой новости, но перед встречей с Леной я был уже в полном порядке.
Бурная деятельность последующих 38 недель сводилась к поиску новой высокооплачиваемой работы, капитальному ремонту маминой квартиры, в которой мы проживали, посещению курсов по сознательному родительству и поиску взаимопонимания с растущим ребеночком и его мамой. За это время я узнал, что стою дороже во всех смыслах, что работу с потолком, стенами и полом следует доверить тем, кто за это получает «хорошие» деньги, а жену и ребеночка не следует доверять никому; понял, что удача в делах сопутствует обреченным на успех, что благо моей семьи не всегда благо моих родственников, что в компании будущих родителей веселей дожидаться последних недель перед родами. Забыл добавить: задолго до этого я был твердо уверен, что этот мир нельзя изменить ничем другим кроме как любовью к детям и сознательным воспитанием себя вместе с ними.

На предложение начать посещать курсы согласился почти сразу. Помню, по совету из сети решили сходить в «Ладу» - попробовать. В первый же день нашего присутствия на занятиях мне ужасно повезло. Было «отцовское» занятие, и в конкурсе трех отцов я получил большее количество баллов. Это была заслуга Лены, которая до этого читала мне вслух рекомендованную ей литературу. На занятиях виду я не подал, но для себя решил, что наша пара самая «крутая» и мы обязательно получим от этих курсов больше остальных. У нас с Леной сложилась стойкая уверенность, что мы не будем рожать в «сиротском детдоме», а постараемся и родим дома в нашей роскошной ванной. После этого решения, я ощутил в себе предназначение мужчины – оберегать и направлять семью. Несмотря на то, что оба мы с Леной позиционируем себя как сильные натуры, несгибаемыми нас назвать сложно. В связи с нашим решением рожать дома мне тяжело давалось убеждение тещи и своей мамы, Лена плакала после посещений поликлиник. В борьбе с этим негативизмом окружающих нам очень помогали бурные сцены с битьем незамысловатой посуды и долгие доверительные разговоры по вечерам. Еще, конечно, очень помогали прекрасная погода и дружелюбные друзья, которым было «по барабану», как мы будем рожать, так же как им было «по барабану», как мы занимались сексом: лишь бы было весело.

Заставив вас прочитать предысторию, я чувствую себя обязанным в деталях и подробностях изложить саму «ночь перед рождеством». Итак, представьте, что вы уже 2 недели со дня на день ожидаете появления ребеночка. Вы уже сдали последние анализы, купили кроватку, приданое, изготовили балдахин, посчитали ваши траты на памперсы в течение года, накупили и в очередной раз съели гастрономические изыски для празднования дня рождения, а ОН, точнее, ОНА никак не желает рождаться.
Ленин живот огромной тучей нависал над коленями. Спать приходилось, подкладывая 4 подушки: под живот, под ноги, под голову и под спину. Милые друзья звонили, чуть ли не каждый час и просто-таки требовали явить им артефакт, чтобы потом было что отметить. Все курсовские знакомые уже родили, и томными голосами в трубке похвалялись своими карапузами. Лена не выдержала, а шла 42 неделя, и приняла масло (оливковое) внутрь.

30 ноября процесс пошел. Лена перестала колебаться и предложила все-таки рожать дома. Я позвонил Л. и сообщил, что ночь сегодня будет бурная. Впрочем, по ее заверению предыдущая ночь у нее выдалась ничуть не спокойнее. Ей пришлось выезжать по двум адресам.
Дома Лена разложила по углам вещи, которые могли нам пригодиться во время родов. Их расположение и назначение я должен был держать в голове. Голову в свою очередь нужно было не терять. Одного из ингредиентов «мамочкиного коктейля» традиционно не оказалось в наличие. Мы вели себя, наверное, в тот момент как молодая пара, спешащая на самолет в Сочи. Нам так хотелось соответствовать нарисованному образу заботливых и разумных родителей. Я, например, всегда знал, что домашние роды – это авантюра, но авантюра, в которой нельзя отступать. Лену мне удалось уверить, что рожать дома «сам Бог велел», благо на Бога она изрядно тогда уповала. Думаю, что для нас обоих эти роды были шагом на «мост истины» из фильма про Индиану Джонса. Сразу предупрежу: на духовную акушерку не рассчитывайте. Она помощник и все. Но крайне необходимый. Вашим чудесным избавителем она не станет. В этом смысле иконы полезнее. Самая главная опора были мы сами. Во время схваток я пел песенки и растирал кулаками попу Лены. Потом схватки участились настолько, что в перерывах даже не удавалось поговорить по телефону с акушеркой. Лена наотрез отказалась оставаться дома одна. Вот тогда мы вместе засобирались за Л.
Машина предусмотрительно стояла у подъезда, но с пятого этажа еще надо было спуститься. Между третьим и вторым нас застигла очередная схватка и пьяный сосед. Хочу заметить, что реакции при сексуальном изнеможении и во время схваток у Лены были схожими, если бы я не был так сосредоточен, мог бы возбудиться. Но возбудился как раз сосед и долго под наши вздохи не мог попасть ключом в замочную скважину. Погодные условия также не способствовали нашему скорейшему передвижению. В 21:00 лил дождь, а в 22:00 шел мокрый снег, а потом все замерзло. Поставив Лену в позу «собачки-кошечки» на заднем сидении, я с прискорбием обнаружил отсутствие наличия бензина в бензобаке. Ехать без заправки от Оперного в сторону крематория я не решился (ремарка от администратора сайта: это шутка, не подумайте, что духовные акушерки живут в крематории). Ближайшая заправка оказалась закрыта, и я, под непрекращающимися проклятьями супруги, попер на Восточную. После, вдоволь нанюхавшись бензина, мы продолжили поездку.

Л., в нарушение предписаний ГИБДД, взгромоздилась со своим спящим ребенком на руках на сиденье справа от водительского. Сопровождаемые ее язвительными репликами, в смысле «Может в машине родишь?», мы двинулись в обратный путь. Забравшись наверх, мы с Леной продолжили танцы вокруг друг друга, а Л. отправилась в спальную кормить своего ребенка.
Все, что было дальше, запечатлено на видеокассете, поэтому становится сложно выдумывать. Пересказывать видеокассету, которая надеюсь, пополнит фонд «Лады», считаю делом неблагодарным, поэтому перейду к своим ощущениям. Помню, мне долгое время было забавно, что моя Лена так громко стонет и временами виснет у меня на шее. Ей все время нужно было менять позицию. Почти каждую схватку мы встречали в новой позиции. Висеть на шее – неудобно, стоять на корточках больно, в воду гудеть вообще отказалась, «шашлык, две штуки – выкинула в пропасть». Помогло только хоровое пение. К нам как раз присоединилась Саша, и мы в четыре горла тянули «Аааааааааааааааааааааа Аааааааааааааа!» После песни Лене реально становилось легче. Л. посмотрела раскрытие – 8 см. и сказала: «Через час родишь». Ах, как она была в тот момент не права! Но это зависело опять же не от нее. Если бы моя Лена не сопротивлялась процессу родов, все прошло бы гораздо быстрее. Вместо этого ее противоречивый характер, видимо, сыграл с нами злую шутку. Ребенок с ней еще не был знаком, так как я. Наша девочка, еще не знала, что на маму бесполезно давить, а именно это она и делала – перла через проход на наш свет. В ответ Лена так зажала голову малютке, что родовая деятельность ослабла. Это я представляю себе сейчас, а тогда мы терпеливо сидели кружком и ждали наступления потужного периода. Он все не наступал. Лене стало больно, она вертелась как волчок. Я с камерой бегал за ней из комнаты в ванную и обратно. Проявлявшая до этого изрядную долю терпения, акушерка начала увещевать Лену на предмет совести и ответственности перед ребенком. Лена мужественно попробовала тужиться, но вместо потуги пришла боль. Тут уж мужества пришлось набраться акушерке, т.к. острые Ленины зубы три раза глубоко впились ей в кожу плеча. С унитаза, рожать на котором не пошло, мы перебрались в комнату на ковер, который мы предусмотрительно застелили клеенкой размером с носовой платок. Вот так, опираясь на локти и стараясь не сесть на копчик, моя Лена пробалансировала следующие 2 часа. Это было муторное время душевного непокоя. Лена то начинала молиться в голос, то стонать на всю комнату. Сердцебиение ребеночка, тем не менее, было нормальным. Я отложил камеру и взял Лену за руку. К тому времени она совсем раскисла: стала требовать анестезию, потом, чтобы я срочно переоделся из халата в майку. Мои нервы стали вытягиваться в струну. Все же я не прекращал говорить ей ободряющие фразы. Все руководство родами вручил Л.

В какой то момент я понял, что я один был бы бессилен именно в этот период родов, когда ребенок идет по родовому каналу. Без специальных знаний, а главное, не зная этого руками, я не смог бы провести ребенка через этот узкий путь невредимым. Здесь только акушерка. Через некоторое время после начала потуг я заметил, что ее пальцы вымазаны густой кровью. Отметив про себя этот факт, оргвыводов делать не стал. Дело в том, что я за время родов поднял свой порог впечатлительности.
К Лениной крови я первое время оставался равнодушен. Потом крови стало больше. Потом она потекла тонкой струйкой. Скоро вокруг Лениных ног образовалась изрядная багряная лужица. Лена ничего этого не видела. Она вся была в процессе. Л. командовала, а моя Лена тужилась. Я держал ее под руки сзади и требовал не напрягать лицо во время потуг. Вместе с кровью на ковре прибывала моя тревога, но я позволил себе только скрепить сердце и продолжил исполнять свою роль. Лицо Лены и кожу на теле покрывали капли пота, на лице сменяли друг друга маска страдания и безнадежного безразличия. Я старался тужиться вместе с ней.
На одной из потуг наш ребенок как бы сам собой очутился на руках Л., и я тут же услышал первый крик дочери. Не кривя душою, скажу, что крик этот не был мелодичным, но казался таким долгожданным в 6:00 утра. Лена тут же получила малышку на руки, мы инстинктивно старались закрыть ее от чужих взглядов и объектива видеокамеры. Думаю, в тот момент мы оба обалдели. Для меня все запомнилось как в замедленном показе. Скажу сразу, обещанной эйфории не было. Силы не фонтанировали. Лена высосала за 3 часа из нас все силы и истратила свои, поэтому плаценту мы ждали до 9:00. Самые ужасные часы ожидания и конвульсивных движений. Л. начала оказывать Лене первую помощь, а та решила завалиться в обморок. Ну, тут мы попотели. Очень не хотелось после примерять на себя роль отца одиночки. Ребенок был отложен в сторону. Надо отдать ей должное, видимо, осознавая ответственность момента, малышка лежала тихо, и чуть повизгивала. Лену мы кололи, щипали, били по щекам,  орали матом, требовали открыть глаза. Для остановки крови были задействованы припасенный лед в презервативах, чудо-лекарство в шприце и положение роженицы на спину. В одну из минут передышки я пытался поймать взгляд Л. с невысказанным вопросом в глазах, но она, наверное, уже не доверяя никому в нашем семействе, старательно отводила глаза. Пришлось пережить свое беспокойство самому. Потом была плацента и зашивание промежности, уборка тряпок, которых мы извели несчетное число, но я от этого всего находился уже далеко.

После того, как состояние Лены перестали оценивать как нестабильное, я переключился на ребеночка, и уже не спускал ее с рук. У нас родилась девочка, я сам перерезал ей пуповину, правда, первый раз левой рукой, поэтому потом пришлось исправлять. Она вся была в слизи с кровяными сгустками на теле, вытянутая форма черепа. На ощупь она показалась мне очень крепкой и далеко не крошечной. Что у нее действительно было маленькое, так это пальчики на руках и ногах. Все лицо у нее было опухшим, а уши завернуты вовнутрь. Ее мама пока не проспалась, не желала брать ребенка на руки, поэтому ее первое знакомство в нашем мире состоялось со мной. Я стянул с себя футболку и крепко прижал ее к своей соленой от пота груди.
Внутри я испытывал чувство глубокого разочарования. Я чувствовал себя обманутым. Никого праздника дня рождения, только тупая усталость и куча грязного белья. Жена не в силах оторвать голову от подушки. Помощницы в родах ушли, как только их часть работы была завершена. Передо мной открывалась безрадостная перспектива уборки, встречи с гостями-родственниками и непонятный ребенок. Перевалить через этот кризис помогло то, что Лена открыла глаза, взяла к себе на грудь девочку, сообщила что у нас теперь все будет в порядке и... мы, не сговариваясь, оба разревелись в голос. Это было возвращение к реальности – финальная точка в родах.